Как это было
(Комментарии к прошлому. К столетию со дня смерти донского атамана.)
Богатый плакал, смеялся кто беден,
Когда пулю в себя бросил Каледин.
Велимир Хлебников.
Новочеркасск.
29 января 1918 г. 16 ч.10 мин*.
«Уныло падают капли небесных слёз на мостовую, печально поникли своими ветвями деревья в сквере перед дворцом… Незабываемая картина тоски по атамане и страха, отчаяния перед грядущим. Безысходно – унылая картина… Каледина нет.
Горсть партизан, стерегущих дворец, окружает толпа, жадно глядящая на двери, за которыми скрыта пока тайна смерти атамана. Толпа чуек и серых шинелей. Толпа враждебная Дону и его вождю. Под руками у многих мешки, в руках у иных корзины.
Слетелось вороньё. И как островки, в толпе скорбные лица и печаль в глазах у немногих».
Тайна смерти атамана. Жадная до сплетен публика ждёт подробностей. Медленно угасает хмурый, сырой январский день, уже навсегда вошедший в историю Дона.
По городу расползается липкий сырой туман, растаскивает по улицам и переулкам, шикарным особнякам и убогим домишкам, прилепившимся на склонах новочеркасской горы, приглушённый шепоток — Каледин застрелился. И как горько продолжает В.Курганов, с воспоминаний которого началась эта статья, «доносится пиликанье гармоники с пролётки проезжающего извозчика. И песенка гармоники звучит кощунством в такую ночь, когда во дворце спит мёртвым сном Каледин, «единый за многих». Для кого-то это кощунство, для других – радость. Пока затаённая, тщательно скрываемая, но спустя всего пару недель выплеснувшаяся на Соборной площади при встрече «революционных казаков» из отряда войскового старшины Голубова…
Достоверно о смерти атамана знает лишь узкий круг людей, но уже звонят телефонные аппараты, телеграммы уходят из Новочеркасска — сначала в Ростов, затем и в столицу, в Москву и далее по всей России. Редакторы газет требуют деталей произошедшего. Появляются первые, порой самые нелепые предположения и домыслы. Но о них позже. Сейчас же обратимся к доступным нам источникам информации, выходившим на Дону в 1918 году.
Популярная ростовская газета «Приазовский край», в 1914-1917 гг. достигавшая тиража до сорока тысяч экземпляров, публикует первое сообщение в номере от 31 января.
«События в Новочеркасске. Самоубийство войскового атамана ген. А.М. Каледина. Вчера днём, после заседания объединённого правительства в атаманском дворце, покончил с собой выстрелом в сердце войсковой атаман ген. Алексей Максимович Каледин».
Бросается в глаза ошибка в сообщении: «вчера днём». Нет, на самом деле позавчера, но, очевидно, что текст был написан ещё 30-го, а номер печатался ночью, чтобы утром 31-го января попасть к читателям. В спешке пропустили «вчера». Но «Приазовский край» распространяется по всему северокавказскому региону, и неверная информация поступает к читателям. Спустя несколько дней в газете будет указана правильная дата – 29 января.
Но пока, в номере от 31-го, других подробностей о гибели Каледина нет. Только сообщение: «Похороны войскового атамана ген. Каледина состоятся сегодня 31 янв. Тело атамана находилось в церкви атаманского дворца, где перебывала масса народа; многие плакали и целовали руку атамана. Вчера состоялось перенесение тела атамана в войсковой кафедральный собор».
Ещё одна краткая заметка, в частности, сообщает, что «настроение в городе – тревожное. Говорят о возможности предоставления самых широких полномочий генералу Назарову». Напомню, что Анатолий Михайлович Назаров после событий 29 января был повторно избран походным атаманом Войска Донского и сразу же издал приказ о всеобщей мобилизации. 30 января на экстренном заседании делегаты 1-го и 2-го Круга будут просить А.М.Назарова принять на себя всю полноту власти. Он категорически отказывается, но позже, подчинившись просьбе черкасских станичников — соглашается. Новый избранный Войсковой атаман вступает на свой путь к Голгофе. Весьма краток будет этот путь – лишь девятнадцать дней.
Второго февраля в «Приазовском крае» появляется статья «Последние минуты А.М. Каледина». Это перепечатка из газеты Войского правительства «Вольный Дон», издававшейся в Новочеркасске в 1917-1918 гг. Подробный отчёт о последнем заседании Войскового правительства и в конце четыре абзаца о самоубийстве донского атамана.
29 января 1918 г. 14 ч. 34 мин.
«Спокойно простившись с членами правительства, атаман ушёл к себе. После этого, члены правительства начали выходить из дворца. В то время, когда внизу ещё оставались некоторые члены правительства, в спальне атамана раздался выстрел. Через несколько минут по лестнице сбежал вниз дежурный офицер, принесший весть о несчастьи.
После того, как раздался выстрел атамана, находившаяся в столовой супруга его вбежала в спальню мужа, наполненную пороховым дымом.
А.М. выстрелил себе в грудь стоя у кровати. После выстрела он несколько мгновений продолжал стоять на ногах. В этом положении его застала вбежавшая в комнату супруга.
По словам вошедших вслед за этим лиц, глаза у атамана были открыты. Медленно окинув последним взором вошедших, А.М. сомкнул глаза и упал на кровать. Смерть последовала моментально».
Автор текста не указан, возможно, им является известный публицист Виктор Севский. Высказываю подобное предположение в связи с тем, что помещённый ниже на этой же газетной странице репортаж «Погребение А.М. Каледина» также не подписан. Однако, впоследствии, он будет опубликован в журнале «Донская волна» № 2 от 18 июня 1918 года за подписью Виктора Севского, редактировавшего это издание.
Но вот, что любопытно. 4 февраля помощник донского атамана, Митрофан Петрович Богаевский, непосредственный участник тех страшных событий, сделает своё описание и оно значительно отличается от газетного текста.
«Около половины третьего стали расходиться члены Войскового правительства.
Во дворце становилось тихо и жутко. Я несколько раз хотел подойти к A.M. и попрощаться с ним как с бывшим Атаманом, но каждый раз что-нибудь мешало.
Я спустился вниз в свою квартиру, но уже через несколько минут был вызван криком войскового есаула: «Алексей Максимович застрелился»…
Я бросился наверх, пробежал через большой кабинет и вбежал в маленькую комнату. Посередине стояла деревянная небольшая кровать, а на ней лежало еще теплое тело Атамана Каледина…
Когда наверху никого не осталось, A.M., видимо, стал искать Марию Петровну, подошел к столовой, где она вела деловой разговор с посетителем, глянул в дверь и быстрыми шагами прошел через зал и кабинет в комнату.
Снял тужурку и шейный георгиевский крест, лег на кровать и выстрелил в сердце из большого револьвера системы Кольта. Пуля обожгла белую рубаху, пронзила A. M. насквозь, прошла через тюфяк и матрац, расплющилась о железную решетку кровати и была мною найдена на полу (передана в музей).
Выстрела, благодаря коврам на полу, слышно не было, но в комнату очень скоро вошли Мария Петровна и денщик Алексея Максимовича. Крик М.П. заставил чуть живого А.М. повернуть голову и слегка приоткрыть глаза. Но уже не было в них жизни.
На кровати лежал труп Атамана. В белой рубахе, в подтяжках, в казачьих брюках с лампасами и высоких со шпорами сапогах лежал он, закинувши голову на подушке и со скрещенными руками. И никто ему их не складывал, а сам он, очевидно, выстрелив, имел силы так сложить их, вытянуть ноги и выпрямиться во весь рост.
Лицо было совершенно спокойно, смерть наступила быстро и не терзала его так, как шесть месяцев делали это с ним русские люди, а особенно донские братья-казаки…
На кровати рядом лежал большой револьвер: он помог Атаману не дождаться зверской расправы большевиков над собой…».
Представленный фрагмент взят из очерка М.П. Богаевского «29 января 1918 года», опубликованного в том же втором номере «Донской волны», но написан был, напоминаю, спустя всего неделю после рокового выстрела.
Казалось бы, текст Митрофана Петровича выглядит более убедительным. Особенно касательно выстрела, произведённого из большого револьвера в сердце. Выстрел должен был свалить Алексея Максимовича, и сколько же времени он ещё простоял, пока в комнату не вбежала Мария Петровна. И почему дежурный офицер не уложил его на койку?
Но вот появление супруги атамана в комнате раньше Богаевского в соответствии с газетным текстом выглядит более вероятным. Услышав выстрел, Марии Петровне нужно было пройти из столовой всего лишь 10-15 метров. И вряд ли ковры, как отмечает Богаевский, заглушили выстрел в высоких, гулких залах атаманского дворца. В тоже время дежурный офицер (или адъютант) должен был вбежать в комнату или хотя бы заглянуть, затем выскочить из неё, пробежать длинный кабинет атамана, приёмную, спуститься на первый этаж. Всем находящимся здесь потребовалось время проделать обратный путь к комнате, где уже остывало тело донского атамана.
Удивительно, но существует и третья версия событий этого ужасного дня, точнее дополнение ко второй. И принадлежит она супруге М.П. Богаевского – Елизавете Дмитриевне.
«Члены правительства стали расходиться. Митрофан Петрович заглянул домой (квартира Богаевских располагалась на первом этаже дворца — Е.Х.), попросил чистый носовой платок и не успел ничего сказать, как послышался крик Г.П. Янова у двери: «Митрофан Петрович, Алексей Максимович застрелился!..».
Мы бросились наверх, вбежали через кабинет в комнату, в которой жил брат Алексея Максимовича. На кровати лежал Алексей Максимович, уже мёртвый. Голова немного свесилась на правую сторону, слегка приоткрытый рот. Левая рука на груди, правая вытянулась, уронив револьвер.
Митрофан Петрович сложил руки на груди, поправил голову на подушке, обратился ко мне: «Сложи платок и подвяжи подбородок…». Я машинально повиновалась. Он осмотрел ранку в сердце, осмотрел матрац… Пробит насквозь… Полез под кровать, нашёл пулю…
В это время распахнулась дверь и вбежала Мария Петровна с криком: — Alexis, Alexis, qu”est-ce que tu a fait? (Что ты сделал?)
За нею вбежали денщик и горничная, и любимый пудель Алексея Максимовича, влетев стрелой, забился в угол под кровать. Вытащить его оттуда было невозможно… Мы вышли».
В целом это изложение событий Е.Д. Богаевской близко к тексту её супруга. За несколькими явными несовпадениями. В первом случае Алексей Максимович какие-то мгновения ещё жив и даже поворачивает голову и приоткрывает глаза на крик Марии Петровны. Во втором случае он уже мёртв, и Елизавета Дмитриевна подвязывает ему подбородок. И, конечно, положение рук. Богаевский подчёркивает, что руки атаман скрестил сам, его супруга пишет, что он сжимал в вытянутой правой руке револьвер. Несколько деталей в повествовании: крик Калединой на родном ей французском совершенно естественен, как и обращение Alexis. В одном из очерков, посвящённых памяти Марии Петровны, читаем: «В частной жизни Алексей Максимович называл её «Маа», а она его Alexis, но при совершенно посторонних людях, а в особенности в официальных случаях, твёрдо выговаривала «Алексей Максимович». И последний трогательный штрих – чёрный пудель Каро или Неро, один из двух любимцев четы Калединых.
Воспоминания Е.Д. Богаевской, написанные в эмиграции, цитирую по книге Н.М. Мельникова «А.М. Каледин — герой луцкого прорыва и донской атаман», изданной в Мадриде в 1968 году. Других вариантов смерти атамана автор не приводит, хотя указывает в списке источников книги «Донскую волну», но по каким-то причинам выбрал именно текст Елизаветы Дмитриевны.
Возможно, иной читатель, читая эту статью, с раздражением заметит: зачем через сто лет копаться в подробностях самоубийства? Какое теперь это имеет значение?
Всё дело в том, что после восьмидесяти лет забвения события в атаманском дворце 29 января 1918 стали предметом изучения историков, архивистов, краеведов, журналистов. Два хрестоматийных текста в «Тихом Доне» М. Шолохова и «Хождении по мукам» А. Толстого не добавляли ничего нового к уже известным подробностям. Было понятно, что автор «Тихого Дона» взял за основу газетный текст, практически повторив первую его часть, приняв эту версию неизвестного газетного автора.
Но вот пришло время вспомнить, как ни странно, те самые первые публикации в прессе, появившиеся сразу после самоубийства Каледина. В целях экономии места остановимся лишь на одной. Петроградская «Вечерняя Звезда»: «Генерал Каледин после его разрыва с частью Войскового правительства, редко приглашался на заседания и только 31 января в день его самоубийства он по приглашению помощника главного атамана Богаевского, принял участие в заседании Войскового правительства»**. В одном предложении – нагромождение откровенного вранья: «редко приглашался на заседания», «31 января» и нелепостей: «помощника главного атамана». Но главное открытие столичный автор приберёг к концу заметки. «…генерал Каледин встал, стал взволнованно ходить взад и вперёд, затем вышел в соседнюю комнату и двумя выстрелами покончил с собой».
Спустя девяносто лет после подобных сообщений тема гибели донского атамана снова начала обсуждаться, как на страницах газет и книг, так и на многочисленных исторических и казачьих сайтах в интернете. Одна из популярных теорий настаивает на убийстве Каледина шпионом то ли красногвардейцев, то ли революционных казаков Голубова. В весьма популярном ныне источнике знаний – Википедии, читаем: «генерал Каледин покончил с собой выстрелом в сердце (по другим данным, А.М. Каледин был убит в результате третьего покушения). Далее следует ссылка на одного донского автора, посвятившего значительный фрагмент биографической книги о Каледине расследованию этой «теории заговора». Приведу лишь один аргумент, подтверждающий по мысли автора (кстати, кандидата исторических наук), теорию об убийстве донского атамана выстрелом в голову: «…такой версии придерживались некоторые исследователи, а в разговоре с автором действующий Атаман Всевеликого Войска Донского генерал Н.И. Козицын твёрдо и однозначно заявил, что Каледину стреляли в голову».***
К сожалению, вся эта мишура теорий и домыслов бросает тень на значимость поступка боевого генерала, волею судеб принужденного нести тяжкий крест власти и оставленного в одиночестве в самую тяжёлую минуту его жизни. Причины, побудившие Алексея Максимовича Каледина свести счёты с жизнью, хорошо понимали его современники: сослуживцы, донские интеллигенты, новочеркасцы, пришедшие в домовую церковь атаманского дворца почтить память покойного. «…там усопший Атаман был окружён живыми цветами и слезами тех, кто искренно, горячо любил его».**** Аромат цветов, смешиваясь с запахом ладана, плыл по комнатам атаманского дворца, в чьей звенящей тишине, казалось, лишь затаилось эхо калединского выстрела.
Евгений Халдаев.
__________________
* Все даты приводятся по старому стилю.
** С. Корягин «Тихий Дон: чёрные пятна».
*** В.Родионов «Тихий Дон атамана Каледина».
**** С. Рытченков «Каледин», «Родимый край» № 32.
Орфография и пунктуация приведенных публикаций сохранены.